Ирина Лагунина: Большое количество разводов — это реальность и для российских, и для западных семей. И часто при разводе родителей дети ссорятся с тем из них, которого считают виноватым. Эти отношения потом влияют и на развитие ребенка, и на его собственный будущий выбор. Но некоторым родителям удается сохранить добрые отношения с детьми, даже уйдя из семьи. О положительном и отрицательном опыте сохранения детей рассказывает Татьяна Вольтская.
Татьяна Вольтская: В России ежегодно развод родителей переживает около полумиллиона детей. С одной стороны, это, конечно, плохо — ничто не заменит ребенку полную семью, и избежать травмы еще никому не удавалось. С другой стороны, если в семье становятся обычными ложь, скрытность, умолчания, недоброжелательность, скандалы, а иногда и драки, то все это вряд ли способствует гармоничному развитию детей, и из двух зол, наверное, разумнее выбрать меньшее. О том, почему сегодня развод стал таким обычным и простым делом, рассуждает Таисия Ивановна, прожившая с мужем в добром согласии уже почти полвека, воспитавшая дочь и внучку.
Таисия Ивановна: Было другое время, другое было отношение между людьми. Сейчас люди, молодежь очень взвинченная, озабоченная. Они быстро раздражаются. Дверью хлопнул и ушел. У нас совсем было другое отношение. Как бы мы ни ссорились, у нас никогда не вставал вопрос, чтобы нам разойтись, не было вопроса, как сохранить семью. Когда люди начинают расходиться, тогда какая-то сторона думает: нет, дети у нас, надо как-то смириться, потерпеть. А у нас не было такого вопроса, просто поссорились и весь сказ.
Татьяна Вольтская: Как в старину, когда развод был запрещен, для вас семья была просто данностью, она есть и внутри нее вы как-то действовали.
Таисия Ивановна: Конечно.
Татьяна Вольтская: Но ведь среди ваших ровесников тоже, наверное, есть знакомые, которые развелись, это тоже было.
Таисия Ивановна: Это в 19 веке тоже было. 19 век, 20, сейчас 21. Люди становятся более раздражительными, более нетерпимыми. И потом, когда у меня Лена моя выходила замуж, я ей говорила на свадьбе: ты должна любить Женю больше, чем себя. А Женя должен любить тебя немножко больше, чем себя.
Татьяна Вольтская: Ну а у вас так и было с Олегом Федоровичем?
Таисия Ивановна: Так и было с молодости. Мы ездили куда-то путешествовать на Кавказ и, помню, там ночевки, молодые были, шутки, сидим у костра. И когда вернулись, говорят: слушайте, мы так на вас все смотрели. Вот сидите в разных частях, но между вами чувствуется какая-то как ниточка. Вы вместе.
Татьяна Вольтская: Да, такое послушаешь — и только вздохнешь — как о чем-то светлом и недостижимом. Обычно у людей все складывается не так лучезарно. И в среднем в половине случаев доходит до развода. У Сергея Капицкого сейчас третья семья — и трое взрослых детей от предыдущих браков. То есть тех самых детей, которые неизбежно страдали, лишаясь папы, — и, тем не менее, остались с ним в наилучших отношениях. Вот я и спрашиваю у Сергея — каким образом ему это удалось. Сначала речь идет о первой дочери, ей на момент развода родителей было 7 лет.
Сергей Капицкий: Развод на самом деле был один, семьи три. Во второй раз я официально развод не оформлял, просто ушел. В последней семье у нас детей совместных нет, но есть дети моей гражданской жены, причем, эти дети отнюдь не считаю меня своим другом.
Татьяна Вольтская: Это же другое, вы не разводились с их мамой.
Сергей Капицкий: Я с ними встретился, когда им было по 12, по 13 лет.
Татьяна Вольтская: Что касается собственных детей Сергея, то от первого брака у него дочь Оля, которой сейчас уже за 30, от второго брака — двое: дочь Женя 26 лет и сын Миша 23.
Сергей Капицкий: С первой дочкой у меня отношения хорошие, но мы общаемся довольно мало. Когда я уходил из второй семьи, мне жена моя вторая сказала, что все бы ничего, мне тебя особенно не жалко, но ты потеряешь контакт с детьми так же, как потерял его с Олей. На самом деле с Олей контакт не то, чтобы терялся, он особо не поддерживался. Во-первых, я вообще по натуре человек очень замкнутый и поддерживать контакты просто ради контактов я не могу. Если есть совместное дело, я всегда готов с удовольствием его делать.
Татьяна Вольтская: А организовать совместное дело с ребенком ради того, чтобы с ним общаться?
Сергей Капицкий: Тут объективные обстоятельства. Когда мы развелись, то Оля, во-первых, уехала к родителям жены, это был Витебск, это был другой город. Я пытался организовать встречи, естественно, два раза она ходила со мной вместе в байдарочный поход. Потом попытались наложить жесткое вето на всякие совместные мероприятия и просто ее не пускали. А потом она стала студенткой, уехала учиться во Францию, там во Франции и осталась.
Татьяна Вольтская: Сначала для вас была травма – разлука с ребенком?
Сергей Капицкий: Естественно, травма была очень сильной, потому что в моей семье традиционно, меня родители так воспитывали, считалось, что ради семьи надо жертвовать всем. Я просил суд на полгода отложить раз, она от меня вообще ушла в этот период, я сам и за ребенком в школу ходил, и ухаживал, и все прочее.
Татьяна Вольтская: Хорошо, вы старались наладить контакт. А девочка Оля, как она реагировала?
Сергей Капицкий: Мы с ней периодически встречались, перезванивались. Более того, когда я был в Америке, три года работал там, она мне звонила, я ей звонил. В те периоды мы дружески, достаточно хорошо, откровенно беседовали. И как всегда, контакты были редкие, но тем не менее, дружеские и очень положительно направленные. Она приезжала в гости несколько раз из Франции сюда, тоже всегда было очень хорошо. Но когда начинаешь с ней разговаривать о ее детских годах, она говорит, что это было очень тяжело. Казалось, что родители заняты выяснением отношений, а ее забросили. То есть у нее осталось тяжелое впечатление от детства, несмотря ни на что.
Татьяна Вольтская: Но тем не менее, есть ощущение, что она конкретно обвиняет кого-то из вас одного или обоих?
Сергей Капицкий: Она человек достаточно умный и в людской психологии достаточно хорошо понимающий. Она понимает объективную необходимость того, что мы должны были расстаться, и ничего с этим поделать было нельзя. Но субъективно ей было, конечно, наверняка очень тяжело.
Татьяна Вольтская: Когда у Сергея наступило время второго развода, точнее, разрыва, его дочка Женя от второго брака училась на втором курсе университета, сын Миша заканчивал школу, но и этим большим детям расставаться с папой было больно. Сергей, они вас осуждали?
Сергей Капицкий: Наверное, осуждали, хотя, по-моему, не так сильно. Скорее они не то, чтобы меня осуждали, а они очень жалели свою маму и не хотели, чтобы ей было плохо. Поэтому когда уже уйдя от них, я пытался с ними как-то контачить, они готовы были, но говорили так, чтобы мама с начала не знала или, по крайней мере, никаких совместных встреч с моей настоящей женой, чтобы не было. Мама принципиально против этого. Тут еще один момент. По всей видимости, по отношению к детям я не очень типичный человек, потому что и окружающие говорят, и сам я вижу, что не так много людей вокруг, относящихся к своим детям вот так. В чем именно нетипичность? Я никогда не жалел никаких сил сделать что-то ради ребенка, если он просит или если ему нужно, свои дела откладывая в сторону, ради того, чтобы сделать ребенку то, что ему нужно. Почему дети остались друзьями? Потому что, наверное, все время чувствовали мое хорошее отношение к ним. То есть что бы ни происходило в семье, дети стояли на первом месте всегда, и они это чувствовали.
Татьяна Вольтская: И вы не позволяли себе как-то их забывать, избегать, даже выясняя отношения с женами?
Сергей Капицкий: Нет, ни в коем случае. И даже более того, выясняя отношения, я старался их выяснять в том направлении, чтобы детям было лучше, ни мне, ни ей, а чтобы детям было лучше. Может быть я не всегда хорошо понимал, что детям лучше, но это уже отдельная история.
Татьяна Вольтская: Интересно, что трое детей нынешней жены Сергея Капицкого — Анны — это ее дети от первого брака — тоже при разводе родителей ни на кого особенно не обижались.
Анна: Нет, они ни на кого не обижались, но им, наверное, как любому человеку, хотелось бы для себя идеального родителя. Но, как я говорю, других родителей у нас для вас нет. А на тех, которые есть, они не обижаются. И наоборот, даже кажется, говорили сейчас, что хорошо, что вы расстались. Потому что если бы не расстались, то отношения были очень уже такие напряженные. Расстались, с их точки зрения, стало настолько хорошо, насколько это может быть, вероятно. Они очень довольны папиной нынешней женой. Считают, что очень подходит ему Марина, она замечательная женщина, они берут с нее во многом пример. Наверное, если отношения заходят в тупик, то как в нашем случае лучше их прекращать.
Татьяна Вольтская: И так легче и с детьми, наверное, остаться друзьями?
Анна: Наверное. У меня другого опыта не было. Я не могла себе просто позволить, я чувствовала, что это неправильно, когда изнутри разрывают противоречия. Уже чувствовалось неразрешимое на тот момент.
Татьяна Вольтская: Так получилось, что новая семья Анны и Сергея зарождалась в Америке, в длительной рабочей командировке. Понятно, что наблюдения о той жизни у них тоже есть, в частности, о характере взаимоотношений детей и родителей.
Сергей Капицкий: Американцы вообще гораздо более самостоятельные люди. И соответственно, людей растят самостоятельными. Не просто по желанию, а это у них чуть ли не в ранг закона возведено. У них, например, дети не могут учиться в том же университете, в котором работают их родители, они обязаны уезжать в другой штат и жить там. Дети, даже если живут в том же городе и поступили в университет в этом же городе, они на первых двух курсах не имеют права жить дома, они обязаны жить в общежитии самостоятельной жизнью. И в общем делает людей более самостоятельными, трезво мыслящими, трезво относящимися ко всему, в том числе и к браку и к совместной жизни с другим человеком.
Татьяна Вольтская: И, очевидно, к отношениям собственных родителей, даже когда они ссорятся и расстаются. Возможно, если в это время с родителями не жить, то и перенести распад семьи удается легче. Вообще разные точки зрения существуют на разводы — кто-то считает их абсолютным злом, кто-то — обычной вещью. Вот что говорит Кирилл Кавокин, счастливо живущий в единственном браке, физик, обладающий четко выраженным научным мышлением.
Кирилл Кавокин: В науке с какой-то степенью достоверности известно, как эволюционировала семья в ходе развития человечества. И принято в нашей цивилизации парная семья. Это эпизод в истории человечества, она существует не очень долго. Более того, даже в современном мире существует не везде. У мусульман принято многоженство – это другая уже форма. И говорят, что многие сотни тысяч лет для человечества был характерен групповой брак, казалось, странно, но с другой стороны может объяснять многие неприятности, с которыми сталкивается наша парная семья, просто потому, что у нас в генах записана несколько другая программа поведения и она вылезает время от времени.
Значит она просто противоестественна – парная семья, если в генах записано другое?
Кирилл Кавокин: В генах много чего записано. У нас нет абсолютно четкой установки на определенный тип брачных отношений, каковая есть у многих животных, скажем, а у нас нет, отсюда много проблем.
Но, тем не менее, детей в любой модификации брака никто не отменял. И отношений детей и родителей. По-моему, все-таки хорошо, когда, несмотря на все неурядицы и разрывы, родителям удается воспитать в детях друзей.
Сергей Капицкий: Этим летом, например, Оля организовала совместную поездку во французские Альпы со мной, моей нынешней женой, со своим мужем и своим сыном. И мы прекрасно провели неделю в Альпах, и все были очень довольны. Это была первая наша совместная поездка на отдых, и она сказала, что готова эту практику продолжать всячески. До этого Оля последние годы пару раз приезжала сюда в гости, ездила к нам на дачу, приходила в гости и все было хорошо.
]]>