Жена Тараса Бульбы, мать сыновей его Остапа и Андрия, без имени («А где стара? (так он обыкновенно называл жену свою)») и, по сути, без портрета («худощавая старуха мать» – вот и весь её портрет), присутствует лишь в первой главе повести, в течение всего лишь суток.
По мысли автора, столь скромное участие матери в сюжете вполне соответствует скромности её присутствия в жизни козака: «…она была какое-то странное существо в этом сборище безжённых рыцарей, на которых разгульное Запорожье набрасывало суровый колорит свой».
Под «суровым разгульем», конечно, подразумеваются не попойки, а, как это часто встречается в украинском фольклоре, «разгулье» нескончаемых битв. О фольклорном происхождении образа матери в повести прямо говорит и сам её автор:
«Вся любовь, все чувства, всё, что есть нежного и страстного в женщине, всё обратилось у неё в одно материнское чувство. Она с жаром, с страстью, со слезами, как степная чайка, вилась над детьми своими».
Это прямая аллюзия на чумацкую песню о чайке:
«При битой дороге» мать родила и Остапа с Андрием:
Козаки уснули после шумного пира. «Одна бедная мать не спала; она приникла к изголовью дорогих сыновей своих, лежавших рядом; она расчёсывала гребнем их молодые, небрежно всклокоченные кудри и смачивала их слезами; она глядела на них вся, глядела всеми чувствами, вся превратилась в одно зрение и не могла наглядеться. Она вскормила их собственною грудью; она возрастила, взлелеяла их — и только на один миг видит их перед собою! «Сыны мои, сыны мои милые! что будет с вами? что ждёт вас?» — говорила она, и слёзы остановились в морщинах, изменивших прекрасное когда-то лицо её».
О матери вспоминают лишь в самый момент отъезда. Оказывается, у неё есть ещё одно важное дело в жизни козака, кроме как родить и вскормить его сыновей, – молиться за них:
При этом старый Бульба не допускает никакого проявления чувств, но такая суровость с трудом даётся сыновьям, они для неё слишком молоды, однако чувствуют себя обязанными подражать отцу, закалять своё сердце для новой безжалостной жизни. «Когда увидела мать, что уже и сыны её сели на коней, она кинулась к меньшому, у которого в чертах лица выражалось более какой-то нежности; она схватила его за стремя, она прилипла к седлу его и с отчаяньем в глазах не выпускала его из рук своих. Два дюжих козака взяли её бережно и унесли в хату. Но когда выехали они за ворота, со всею легкостию дикой козы, несообразно летам, выбежала она за ворота, с непостижимою силою остановила лошадь и обняла одного из сыновей с какою-то помешанною, бесчувственною горячностию; её опять увели. Молодые козаки ехали смутно и удерживали слёзы, боясь отца, который, с своей стороны, был тоже несколько смущён, хотя старался этого не показывать».
В повести есть ещё одна мать — это мать прекрасной полячки. Ради неё девушка просила у Андрия кусок хлеба, чтобы не видеть смерти старухи матери от голода. И красавица спрашивает служанку о том, получила ли её мать хлеб, прежде чем прикоснуться к принесённому ей на золотом блюде.
Это совсем другое отношение к матери: почтение и трепет, любовь и забота. Заметим, что отец девушки, суровый воевода, не стыдится проявления своей любви к семье, к жене и дочери.
У Андрия в душе место матери остаётся незаполненным, потому прекрасная полячка так легко занимает его, воплощая для юноши одновременно и мать, и возлюбленную. Недаром же, отрекаясь от родины, Андрий отрекается от отца, товарищей и отчизны, но не от матери. Он даже не осознает, что её образ уже замещён другим женским образом. Поэтому так естественно его чувство: «Отчизна моя — ты!» Так что Тарас Бульба невольно подготовил измену Андрия, лишив ребёнка возможности заботиться о матери и проявлять любовь к ней. Но открытым остаётся вопрос, почему восполнение этого утраченного женского образа не понадобилось Остапу.
]]>